qırımtatarca | русский

ГлавнаяБиографияКнигиВидеоПубликацииО_творчествеФотогалереяОткрытие_года

Главная страница / Книги / Сайлама эсерлер (2004) / И так бывает /

Произведения автора

Сайлама эсерлер (2004)

Сайлама эсерлер


И так бывает


И ТАК БЫВАЕТ
Рассказ

I

Вершины Чаткала всегда покрыты снегом. Из пещеры, расположенной у подножья горы, с грозным ревом изливается бурная вода. Это истоки Инджик-Дарьи — Капризной реки. В долине расположился кишлак Базар-Кенд. Там, где Инджик-Дарья делает резкий изгиб, на отшибе стоит одинокий, покосившийся под напором буйных ветров домик. Наружная штукатурка его потрескалась и местами обвалилась. Здесь живут Мирза-Рахим Таштемиров и его дочь Карамат.
Мирза-Рахим — высокий, крепкий сорокавосьмилетний мужчина с длинными русыми усами и чуть припухшими глазами. При двадцатиградусном морозе, он, раскрасневшись, разгуливает в легком чапане, с открытой грудью, повязав уши носовым платком поверх тюбетейки.
Родился и вырос он в одном из кишлаков Хорезма. Был дехканином, а теперь — помощник машиниста паровоза. Весной прошлого года на него обрушилось несчастье — внезапно заболела и умерла жена Мансура.
Ему казалось тогда, что со. временем горе притупится и жизнь войдет в прежнюю колею. Но нет, тяжесть утраты все возрастала. Тогда Мирза-Рахим оставил своему брату Козыбаю дом, в котором все напоминало жену, и переехал с дочерью в Базар-Кенд.
Иногда люди, взглянув на красивого и смышленого ребенка, сразу решают: из хорошей, наверное, образованной семьи. Однако родители Карамат были далеки от учености: отец ее был обыкновенным дехканином, с трудом научившимся читать и кое-как выводить свою подпись арабской вязью, покойная мать также не блистала грамотностью и изяществом манер. Между тем, природа одарила девушку не только красотой, в которой нельзя было совершенно отказать родителям, но и умом, и грацией, у нее было чуткое сердце и смелый характер. Она нежно любила овдовевшего отца.
До смерти матери Карамат училась в техникуме механизации. Но, зная, как трудно приходится одинокому отцу, она бросила учебу и вскоре вернулась домой. Теперь она работает секретарем начальника головного узла строительства. Домашнее хозяйство на ее руках. Но может ли молоденькая девушка всерьез заниматься им? Нет, конечно. Ей только-только хватает времени на то, чтобы после работы приготовить ужин, навести порядок в комнате, оставленной неприбранной в утренней спешке, но ведь еще и почитать, и в кино пойти, и погулять хочется!
Но, однако, чувство домашнего уюта и покоя охватывает Мирза-Рахима, когда он, усталый и голодный, возвращается домой и встречает веселые глаза и улыбку дочери.
И в конторе пожилые сотрудники любят Карамат за трудолюбие и расторопность, называют ее дочкой. А что касается молодых ребят, заходящих в приемную начальника, то они под разными предлогами стараются задержаться около девушки и завести с ней разговор.

II

Однажды в полдень в контору зашла Ирада Шадманова. Карамат почти каждый день видела эту красивую, крепкую девушку-инженера, одетую в длинный зеленый плащ, резиновые сапоги, повязанную пуховым платком, вечно занятую делом и без конца пререкавшуюся с главным инженером Гавриловым. Но самой ей еще никогда не приходилось разговаривать с Шадмановой.
В этот раз Ирада приоткрыла дверь кабинета. Там никого не было. Она подошла к Карамат, сидевшей за столом и что-то читавшей.
— Мне нужен начальник экскаваторного парка. Вы не знаете, где он? — спросила Ирада.
— Иван Трофимович ушел в Козы-кулак,— ответила Карамат. — Берите стул, садитесь. Что-нибудь спешное?
Ирада полусердито, полушутливо возразила:
— А если спешно, то чем вы можете помочь? Если бы не серьезное дело, я бы не разгуливала. «Ковровец» стал, не работает со вчерашнего дня. Разве может быть еще что-нибудь серьезное и спешное? Засели тут в конторе, и никто не интересуется делами канала!
Девушка прекрасно поняла, куда было направлено острие этих слов, и почувствовала себя неловко. Однако спокойно пояснила:
— Я не зря спросила, Ирада-апа! Иван Трофимович сказал, чтобы в случае необходимости я уведомила Калованова.
— Сомневаюсь, найдем ли Калованова там, где нет Ивана Трофимовича.
— Он у себя.
Неожиданно зазвонил телефон. Внимание Ирады привлекли четкие и деловые ответы Карамат. А взглянув внимательнее в ее лицо, она остановилась, невольно залюбовавшись искристыми глазами девушки, ее скупыми плавными движениями.
Ирада присела к ней:
— Я знаю вашего отца...
Опять зазвонил телефон. Карамат подняла трубку: чей-то взволнованный голос громко кричал, что на переправе оборвался трос и паром уносит течением, а на нем пассажиры, два грузовика и арбы.
Ирада вскочила:
— Оборвался трос? Ведь люди могут погибнуть! Я пойду, Kарамат. Передайте привет отцу!
— Не, волнуйтесь, Ирада-апа,— ответила девушка,— о пароме я сейчас сообщу Калованову.
— Нет, уж лучше я сама скажу ему,— забеспокоилась Ирада. — Это не шутка!
— Не забывайте нас, Ирада-апа,— бросила ей вслед Карамат. — Заходите к нам домой!
Ирада оглянулась:
— Если в субботу не уеду в город, то зайду... Ва-ай. Ты посмотри только, как разыгралась порода! — воскликнула она, исчезая в дверях.
Вскоре в коридоре раздались голоса Калованова и Ирады, спешивших к выходу.
На улице валил густой снег, и со стороны Инджик-Дарьи дул холодный, пронзительный ветер.
Карамат подошла к окну и посмотрела вслед девушке, шагавшей сквозь метель твердыми мужскими шагами.
«Какая сильная и красивая! И таская молоденькая! — подумала она.— Инженер... Наверное, очень много училась и очень много знает...»
Мысли девушки прервал звонок телефона, связывающего контору с Козы-кулакским узлом. Карамат сразу же узнала голос начальника экскаваторщиков Якимчука.
— Это я, Иван Трофимович. Да-да! Кто? Я,— и вдруг на лице ее заиграла радостная улыбка. — Берта Яковлевна... Бернштейн сказала? Не говорите так, на канале работать куда интереснее! Когда? Замечательно! Иван Трофимович, только что звонили из Кок-бугаза, случилась авария на пароме. Порвался трос... Пошел. Вдвоем пошли, вместе с Шадмановой.

III

Когда вечером Карамат возвращалась домой, несколько молодых парней, толпившихся около столовой, увидев ее, начали толкаться, наступать друг другу на ноги, громко чихать и кашлять — всячески старались привлечь ее внимание. Но Карамат, не повернув головы, прошла мимо. Потом, уже у барака плотников, она услышала за собой чьи-то быстрые шаги и оглянулась. Ее нагонял высокий молодой человек в резиновых сапогах, подтянутых до самых бедер.
Некоторое время он молча всматривался в лицо девушки и наконец воскликнул:
— Карамат, это ты?!
Она нахмурилась и в замешательстве опустила глаза.
— Карам, ты меня не узнаешь? Я же Анвар. Вместе учились, жили в одном общежитии! Помните? Я так рад, что встретил тебя!
— Вы меня встретили тут еще два месяца тому назад и даже не сочли нужным поздороваться...— холодно и на «вы» ответила Карамат.
— Правда, видел. Прости меня,— снова сбиваясь на дружеский тон, сказал Анвар. — Но тогда с тобой был отец и я не посмел поздороваться. Боялся, что он рассердится.
— За что? — удивилась Карамат. — Только за то, что вы поздоровались бы?Мой отец рос не в джунглях. — Девушка помолчала.— Вы, кажется, окончили техникум и уехали намного раньше меня. Простите, я вас что-то плохо помню,— как можно спокойнее проговорила она, стараясь, чтобы он не услышал фальши в ее словах.
— Забыли, значит? — грустно проговорил Анвар. — Но зато я вас все время помнил, Карамат. Вот что значит судьба — Oопять мы встретились!
— Какая судьба? — усмехнулась она. — С нами училось немало девушек...
— Нет, я рад, что встретил вас, именно вас!
— Почему? Разве в наших отношениях было что-нибудь особенное?
— Не знаю...— задумчиво ответил юноша. — Может быть, с твоей стороны и ничего.
Девушка вдруг покраснела. Анвар заметил это и взволнованно спросил:
— Будем дружить по-прежнему?
— Зачем? — вдруг резко спросила Карамат.
Юноша весь сник.
— Ну, тогда до свидания, сказал он тихо.
— Будьте здоровы!
Обиженный Анвар повесил в унынии голову. С какой радостью забилось его сердце, когда он увидел Карамат, и вот... такой удар!
Подавленный он вернулся к товарищам.
— Ну что, улетела птичка? — встретили его те шутками и смехом. — Подожди, еще не раз пострадаешь от этого племени!
Юноша молча закурил и пошел к бараку.
Карамат, замедля шаг, шла по извилистой дорожке, проложенной в тени молодых дубков, и думала: «Кажется, обиделся. Но ведь в техникуме всем было известно, что он дружит с Кнарик. Вместе они закончили техникум и вместе уехали; кажется, собирались даже пожениться! Почему же я должна радоваться встрече с ним?»
Дома она разожгла очаг, достала из погреба кусок баранины и принялась готовить ужин. Больше всего девушка не любила чистить картошку: пальцы чернеют, да и возни много! Но сегодня, поглощенная разными мыслями, Карамат даже не заметила, как наполнила кастрюльку. Она радовалась, что завтра перейдет на новую работу, будет непосредственно на строительстве. Примешивались мысли и об Анваре. Там будет больше возможности видеть его. А хочется ли ей этого?
За окном, во тьме туманного декабрьского вечера, как голодная волчица, отбившаяся от стада, выла и металась река. Наконец вернулся отец, принеся с собой свежий морозный воздух. На этой неделе Мирза-Рахим работал в ночной смене.
— Папа, где вы были до сих пор? Вы теперь не успеете до работы отдохнуть как следует! — упрекнула его девушка.
— Был в Кок-бугазе, вот и задержался,— ответил отец. — Да и на переправе беспорядок. Насилу переехали. Паром там унесло.
— Да, да. Сегодня звонили об этом в контору. Хорошо, что вовремя помогли. А что вас задержало в Кок-бугазе?
— Хотят назначить машинистом.
— Машинистом? Значит, повысили! А что вы ответили?
— Сказал: назначайте. Послезавтра буду принимать паровоз. Да что там принимать? Слава богу, восемь месяцев на нем работаю.
— А что будет делать дядя Антон?
— Он отпросился на Урал, на новое строительство.
— Сегодня удивительный день, папа! — воскликнула Карамат. — И у меня тоже есть новости. С завтрашнего дня переводят техником на участок обводного канала.
— Техником? А справишься?
— А почему бы и нет! Зачем же я тогда целых три года училась в техникуме?
— Ты же не закончила его, дочка! В конторе у тебя работа легкая, а на участке труд тяжелый. Днем-то еще ничего, а вот как придется ночами; и в снег и в бурю, мучиться под тяжелым ковшом, в глубоких ямах, в смерзшейся грязи... Не подкосит ли тебя этакая работа? Подумай!
— Я над этим уже много думала, папа! Работать на строительстве обводного канала — очень интересно... А потом: разве мы не должны жить немного получше? На новой работе я буду получать втрое больше! — выпалила она.
Мирза-Рахим промолчал.
— Вот возьмите к примеру Ираду-апа,— продолжала дочь. — Работает и днем и ночью. А на что-нибудь жалуется? Она ведь тоже молодая. И живет хорошо!
— Одно дело — инженер, другое — техник. Она дает указания да распоряжения, а ты сама должна будешь возиться с механизмами, целый день в сапогах, по колено в грязи, — возразил старик.
— Она тоже иногда по целым дням не вылезаетиз грязи и воды. Сегодня Ирада-апа заходила в контору. Со мной долго разговаривала. Какая она деловая и... красивая! Обещала зайти к нам. Оказывается, она знает вас.
— Ирада? Да, она гордость всего Головного узла. Бернштейн очень хвалит ее.
В это время на плите что-то зашипело, и Карамат кинулась к кастрюле.
Мирно беседуя, отец и дочь поужинали, а в половине одиннадцатого Мирза-Рахим переоделся и отправился в депо.

IV

На другой день Карамат поднялась очень рано. Мысль о переходе на новую работу всю ночь не давала ей, покоя: перед глазами мелькали экскаваторы, высокие кучи вынутого грунта; то ей снилось, будто она разгуливала под водами Инджик-Дарьи, то будто взрывались скалы и обрушивались на нее. А вот сейчас, когда она поднялась, ее начали одолевать другие думы: «Куда идти утром, в контору или же на участок? Сказать-то сказали, что переводят на обводной канал, а приказ еще не написан...»
Когда же девушка пришла в контору, парторг Абовян и начальник Бернштейн вели разговор о серьезных последствиях вчерашней аварии на пароме.
Услышав в приемной голос Карамат, начальник позвал к себе. Девушка остановилась у порога, как бы ожидая обычных распоряжений. Но Бернштейн указала ей на стул.
— Проходи, садись, Карамат. К тебе есть разговор.
Девушка села.
— Мы с тобой, дочка, трудимся вместе вот уже несколько месяцев. Я довольна твоей работой. Но дела эти не для тебя. Ты — девушка с техническим образованием. Сидеть тут, в конторе, да покрикивать в телефонные трубки — всякий сможет. А мы скоро получим еще четыре «Драглайна». Дня через два начнет работать и «Ковровец». Нужно - сейчас все технические силы бросить на канал.
Начальник перелистал настольный календарь. До Нового года оставалась неделя.
— Тогда сделаем так: до января поработаешь еще здесь, в конторе. Как думаешь? — обратилась Бернштейн к Абовяну.
— Правильно,— ответил тот. — Пусть приведет в порядок дела, соберет рапорта с машинистов, а с Нового года — на другую работу.
— Ну как, Карамат, согласна? — спросила Берта Яковлевна.
— Да, да! Я очень давно уже мечтаю об этом.
— Если так, то отлично.
Девушка вышла из кабинета начальника, сияя от радости. «Подожду неделю, эка важность!» — улыбаясь думала она.



  • Вчера Ирада получила письмо. Друзья звали ее на воскресенье в город. «Приехали новые эстрадные артисты, и не послушать их концерта — это было бы просто преступление»,— писали они ей. Что же делать? Поехать? После дневной смены она очень устала. Хотелось спать. А за окном валил снег, свистел ветер. Как ехать в такую вьюгу? Правда, девушка привыкла к любой погоде. Но, чтобы доехать до Козы-кулака, надо найти попутную машину, а потом целый час трястись и мерзнуть на верхотуре грузовика! На Козы-кулакском узле надо еще дождаться поезда. А в вагонах можно задохнуться от махорочного дыма. «Нет, дорогие друзья,— решила Ирада,— эта поездка меня сегодня не привлекает. Концерт послушаете без меня, а я лучше посплю. Потом пойду к Карамат...»
    Ей очень понравилась эта красивая и умная девушка. Правда, она на четыре года младше ее, но разница не особенно большая. По внешности они не уступают друг другу. Карамат могла бы стать ее задушевной подругой. У Ирады нет здесь подруг. Пробовала было сойтись с Насибой, которая живет в женском общежитии, но ничего не вышло: та вечно дымит папиросой, а при случае не отказывается и от водки. О ней ходят нехорошие слухи... Карамат же совсем, совсем другая!
    ...Глухая темень уже спускалась над рекой, когда Ирада постучала в дверь Карамат. Та с нетерпением уже поджидала ее. Заслышав стук, она подбежала и, настежь раскрыв дверь, отступила в изумлении. Привыкнув видеть Ираду в плаще и резиновых сапогах, Карамат растерялась: перед ней стояла элегантная девушка в модном пальто с каракулевым воротником и в кокетливой шляпке. Она даже не сразу узнала ее. Но эти тонкие брови, лучистые глаза, волнистые косы, чуть приспущенные над ушами из-под шляпки... Конечно же это она, Ирада!
    — Прошу, Ирада-апа! — воскликнула девушка с искренней радостью. — Как это хорошо, что вы пришли!
    Ирада обняла ее и поцеловала.
    — Проходите вот сюда,— пригласила ее Карамат. Папа ушел на работу... Снимите пальто, у нас тепло.
    Светло-бежевый в полоску костюм, облегающий стройную фигуру, тяжелые косы, закрепленные на затылке, розовый цвет лица еще больше подчеркивали яркую красоту Ирады.
    Карамат в честь гостьи тоже принарядилась: надела новое, правда скромное, платье, уложила черные косы венцом вокруг головы. В комнату будто вошла весна в облике этих двух молодых красивых девушек. Весна, цветы! Как много прелести в этих словах! В комнате воцарились весна, молодость, а в окно бился морозный ветер, завывала метель, злился холодный декабрь. Но весна, похожая на этих девушек, непременно придет...
    — Вы слышали, Ирада, папу назначили машинистом,— нерешительно проговорила Карамат.
    — Слышала. И очень рада этому. Ну а вы, Карамат? Вам не надоело еще сидеть в конторе? Недавно Абовян расспрашивал меня о вас. Кажется, они что-то надумали...
    — Да. С Нового года я буду работать у вас на участке техником.
    — Вот это хорошо! — обрадовано воскликнула. Ирада. — Давно пора! Я не знала, что вы учились в техникуме, иначе я не оставила бы вас в покое. Не понимаю, почему вы до сих пор молчали об этом?
    — Когда я приехала сюда, работы по моей специальности не было. А сидеть без дела не хотелось, вот я и пошла в контору. Без этого тоска стала бы невыносимой.
    — Тоска? — засмеялась Ирада. — О чем вам тосковать?
    Карамат покраснела и запальчиво произнесла:
    — О Ирада-апа, вы, кажется, кроме своего канала ничего и не знаете? У вас ведь есть родители?
    — Да, есть... Живут в Самарканде. Есть и братья. Нас четверо: трое парней да я.
    — Счастливая! А я недавно пережила смерть мамы...
    — У вас умерла мать? Тогда простите меня, Караматхон! — смутилась Ирада. — Я ведь ничего этого не знала! Но вы хорошо сделали, что уехали от всего, напоминавшего вам об утрате.
    — Папа давно хотел переехать сюда, да мама все никак не решалась.
    — Напрасно. А я вот люблю такие большие стройки,— заговорила Ирада с доброй улыбкой. — О них знает вся страна. Вот скоро закончим обводной канал. Потом будем строить плотину. Она преградит путь бурному течению Инджик-Дарьи, образуется огромное озеро. Оттуда вода потечет по бетонированному каналу, поднимется на высоту семидесяти метров и приведет в действие турбины гидроэлектростанции. А они будут давать энергию заводам. На Козы-кулакском узле вырастет большой индустриальный город. Кто же все это будет строить? Конечно, мы!
    — Вы оптимистка, Ирада-апа. Я бы очень хотела быть такой же. Откуда вы берете столько энергии? Скорее бы перейти на ваш участок. Только вот папа не совсем доволен...
    — Почему?
    — Говорит, что работа тяжелая, не женская. А может быть, опасается и того, что всякие бесшабашные ребята будут приставать...
    — Правда, нахалы у нас еще встречаются. Но пока что никто из них не осмелился пристать ко мне,— засмеялась девушка. — Думаю, что и вы осадить таких сможете. А есть и хорошие парни... Да и вообще, чего бояться их? Ведь и вы и я неизбежно закончим тем, что все равно влюбимся в кого-нибудь,— опять улыбнулась она. — Несколько дней назад я видела вас около барака с одним парнем, — добавила она лукаво.
    — Что-то не припомню,— не глядя на нее, ответила Карамат.
    — Знаете что? Бросим это «вы». Пусть будет «ты». Я пришла к тебе как к подруге, а мы разговариваем, как дипломаты. Договорились?
    — Да, да, Ирада, я согласна!
    — Так вспомни. Это было в тот вечер, когда мы с тобой встретились в конторе. Кто это был?
    Карамат смущенно ответила:
    — Это Анвар. Мы с ним в техникуме учились вместе. Я его совсем забыла.
    Ирада, взглянув на покрасневшую девушку, улыбнулась.
    — Я знаю его по работе на деривационном канале, — сказала она, стараясь не замечать смущения Карамат. — Он знатный парень!
    Карамат была неискренна в своем пренебрежении к Анвару. Она его не забыла, хотя прошло уже два года, как они расстались. В техникуме в первые два года учебы они были неразлучными друзьями. Но как только Карамат заподозрила, что между Анваром и армянкой Кнарик Бабаян существуют какие-то показавшиеся ей более теплыми, чем товарищеские отношения, она стала избегать его.
    В первый раз в жизни ей довелось пережить тогда мучительные дни и понять, что дружеское чувство к юноше было совсем иным чувством. Отъезд Анвара, окончившего техникум, был для нее в то время очень кстати. Так вот, разве такие вещи забываются так скоро? Раскрыться старой ране недолго. Когда там, около барака, юноша остановил ее проникновенным восклицанием «Карам... это ты?» — тогда-то и забилось снова взволнованно замолчавшее было сердце девушки.
    — Карамат, ты кого-нибудь любила? — немного помолчав, спросила Ирада.
    — До любви ли тут? — усмехнулась та. — Посмотри, что делается вокруг? Люди только и думают о работе, о планах, директивах, о рельсах, шпалах... Каждый день над рекой стоит густой туман, каждый день снег и ветры. Папа возвращается с работы усталый, грязный. Его нужно, накормить, обстирать... Столько дел, а ты спрашиваешь о любви!
    — Ах Карамат! Она может нагрянуть, не спрашивая, много ли у тебя работы! Придет — и все! Знаешь,— Ирада понизила голос. — На днях к нам на канал приехал новый парень — экскаваторщик. Служил в армии в Червонно-казачьем полку. Зовут его Джевдед Бекиров...
    — Джевдед Бекиров? — переспросила девушка. — Я слышала о нем, но еще не видела.
    — А знаешь, как я с ним познакомилась? — И Ирада рассказала.
    С неделю тому назад ей надо было побывать в Базар-Кенде. Когда она вышла, было уже за полдень.
    Пока дойдешь, пока справишься с делами, уже и стемнеет. А ночью по улицам рыскают шакалы... Надо было еще на складе осмотреть строительные материалы и захватить электрошнур, если он там окажется. Идет она и думает обо всем этом, и вдруг стало почему-то так грустно! Навстречу ей вышел комендант, а рядом с ним этот самый... Ирада остановила коменданта: нужен помощник, откуда хотите находите! А он ей, как нарочно: «Вот тебе Бекиров. Ходит, как неприкаянный, не знает, куда приложить свою силу. Он казак бравый. Берите его!» Девушка взглянула на казака. На голове фуражка с красным кантом, одет в брюки галифе с лампасами, при шпорах. Видно, недавно демобилизовался и военную форму еще не сменил. Сам среднего роста, широкоплечий, брови и глаза черные. Двинулся он заней. Идут. Он молчит, и Ирада.— ни слова. Тропка узкая, она впереди, он — сзади.
    — Ты ведь знаешь,— ласково улыбнулась девушка, — у нас в караванах самому последнему верблюду на шею вешают колокольчик, чтобы знать, не отстал ли. Так вот, иду я и прислушиваюсь, звенят у парня шпоры, значит идет. Вот он и помог мне управиться с делами. Домой возвращались затемно.
    Карамат расхохоталась.
    — Опять гуськом?
    — Нет, подвернулась попутная машина. Погрузили на нее цемент, асбест, шнур...
    — И с тех пор...
    — С тех пор я вижу его каждый день. Работящий парень.
    Подруги еще долго беседовали за чаем.
    Когда Ирада оделась и девушки прощались в сенях, Карамат шутливо заметила:
    — Какая темень! Тебе не страшно? Жаль, что казак со шпорами не пришел вместе с тобой.
    Ирада погрозила пальцем.
    — Обойдемся и без него!

    V

    Наступили последние дни февраля.
    Туманы, висевшие над снежным хребтом, начали рассеиваться, бураны прекратились. Снег на улицах таял, смешиваясь с грязью. Теплые ветры, задувшие со степей, согревали воздух. На Инджик-Дарье поднялась вода, только в расселинах хребта все еще лежал снег.
    Уже два месяца Карамат работала на канале. Она следила за техническим состоянием машин и их профилактическим ремонтом, уточняла нормы выработки. Если было трудно, ей всегда помогала Ирада.
    А вот сегодня, как назло, на экскаваторе Алмазова дела шли неважно. С утра его машина работала хорошо, и за четыре часа Алмазов почти выполнил дневную норму. Но когда экскаватор второй раз продвинулся по рельсам назад, обнажилась, твердая порода, начали попадаться крупные глыбы камня, некоторые из них едва вмещались в ковш. Вот трос не выдержал и оборвался.
    В это время и появилась Карамат.
    — Что случилось, Павел Васильевич? — озабоченно спросила она машиниста.
    — Трос оборвался, разве не видишь? — ответил тот.
    — Так чего же вы стоите? Надо скорее исправлять.
    — Да исправим,— пыхнул на нее дымом цигарки Алмазов. — Дай передохнуть.
    — Вы, Павел Васильевич, совершенно напрасно старались вынимать эти каменные глыбы ковшом. Не надо было их трогать. Взяли бы «Дерриком». Теперь вот придется записать простой. Ничего не поделаешь!
    Карамат что-то отметила в своей тетрадке и направилась вдоль железнодорожного полотна к соседнему экскаватору.
    Навстречу ей медленно двигался рабочий поезд. Часть вагонов была загружена шпалами, другая — углем. Из окна паровоза выглянул Мирза-Рахим.
    — Счастливого пути, папа! — крикнула ему девушка.
    Услышав голос дочери, старик помахал ей тюбетейкой.
    На пустой платформе стояла группа рабочих, среди них Карамат заметила Анвара.
    — Карамат, я вечером буду ждать тебя! Приходи к столовой,— крикнул он.
    Дружба между ним и Карамат завязывалась вновь. После первой встречи Анвар в течение нескольких дней обижался на нее за напускную холодность. Ему часто приходилось слышать, как парни восторгались красотой Карамат, и это щекотало его самолюбие. Наконец юноша не выдержал и стал подстерегать девушку во время работы то около железнодорожной будки, то еще где-нибудь, и в один прекрасный день все же встретился с ней. Разговор, происшедший между молодыми людьми, был взволнованным и довольно-таки сумбурным. Но из него выяснилось, что Кнарик Бабаян, к которой Карамат когда-то приревновала Анвара, уехала к родным в Армавир и там вышла замуж.
    Анвар часто теперь провожал девушку домой. Однажды даже зашел к ней и беседовал с ее отцом. Мирзе-Рахиму парень понравился, и он вспомнил, что лет пятнадцать тому назад хорошо знал его отца.
    ...Карамат подошла к экскаватору передовой комсомольской бригады, заглянула в котлован. Машина работала вхолостую: грунт был весь выбран. Надо было передвинуть ее назад. А это дело нелегкое. Пока разровняешь землю, разложишь шпалы, укрепишь на них рельсы... Работы не меньше чем на полчаса, а вот до конца смены оставалось всего около десяти минут. Было ясно, что машинист Борис Ветров хотел дотянуть до гудка, и его помощник Зубков, крутясь зачем-то около компрессора, только делал вид, что работает.
    — Борис! — крикнула Карамат так резко, что гул и скрежет экскаватора не помешали машинисту уловить в ее голосе гнев. Но он только пожал плечами, будто ничего не расслышал.
    Девушка опять:
    — Борис! Не гоняй без толку ковш вверх и вниз! Останови машину!
    Среди нижников, гревшихся у костра, послышались смешки. Зубков подошел к ним и зашептал:
    — Смеяться нечего! Катя вам покажет, где раки зимуют!
    И как только машина остановилась, Карамат, которую русские парни называли Катей, опустилась в котлован.
    Борис Ветров, появившийся из-за экскаватора, приказал своему помощнику выключить компрессор. Зубков взобрался на борт и скрылся в кабине.
    — Где Катя? Не она ли это кричала только что? — спросил Борис.
    Он накинул на плечи полушубок и собрался было уходить, когда из котлована показалась голова девушки.
    — Что вы, оглохли? — спросила она, обращаясь к Борису. — Кричала, кричала, а вы не слышите.
    — Прошу прощения, Катя, — улыбаясь, ответил тот. — Время подходило к концу смены, вот я и решил немного подровнять края разреза. Тут и вы пришли.
    — Дело не в том, что я пришла. В таких случаях надо остановить машину и закончить смену. Какой смысл зря тратить энергию? У вас и без того успехи неплохие. Ну, пошли к карагачу!
    — А что произошло?
    — Первую смену созывают.
    Перед избушкой, стиснутой холмами вынутого грунта, где обычно находились дежурные механики и электрики, ожидавшие сигналов об авариях и неполадках, стоял могучий карагач, и поэтому ее в отличие от других сторожек называли еще и «карагачом».
    Когда подошла бригада Ветрова, вокруг карагача уже собралась вся первая смена.
    Первым обратился ко всем присутствующим секретарь партийной организации Головного узла Абовян.
    — Друзья,— сказал он,— я знаю, что вы все очень устали после смены, и потому не собираюсь делать вам доклад. Скажу очень кратко. Перед нами стоит чрезвычайно серьезная задача: надо закончить обводной канал к пятому марта. Таково постановление правительства. Мы прорубили горы, взорвали скалы, разрыли землю и не знали отдыха ни днем ни ночью. Работали и в жару, и в слякоть, и в снег и подошли к окончанию строительства канала. Неужели же теперь мы не сможем завершить работу в срок? У меня к вам такая просьба: не будем ослаблять темпа работы, пока не направим воды древней реки по новому руслу. Вот в чем задача. Не забывайте об этом...
    Потом Карамат передала сменному технику свои записи, сделанные за день, и поспешила в Базар-Кенд. На углу улицы она почти столкнулась с Анваром. Он не ожидал увидеть ее здесь и буквально оторопел от радости. Юноша стоял и молча улыбался, глядя на нее.
    Девушка сама пришла ему на помощь.
    — Пойдем вместе,— сказала она. — А в барак вернешься по Базаркендской улице.
    Анвар нес на склад три тяжелых брандспойта. Но сейчас он забыл об этом и, водрузив ношу на плечи, зашагал рядом с девушкой. Не доходя до будки электриков, он остановился.
    — Карамат, я хотел сегодня вечером поговорить с тобой, а встретились мы сейчас. Может быть, это к лучшему?
    Девушка удивленно подняла брови:
    — Разве что-нибудь случилось?
    У меня к тебе одна просьба… Только скажи, что выполнишь, — быстро перебил он сам себя.
    — Нет, нет,— запротестовала девушка. — Я не обещаю.
    — Пообещай! — Анвар положил свободную руку на плечо Карамат. Та тихонько отвела ее.
    — Ну, говори же наконец! — засмеялась она.
    — Ты, может, не знаешь... В Октябрьске живет моя сестра. Она вдова. Неделю тому назад вернулся из армии ее сын — мой племянник. Вчера я получил от них письмо. Зовут к себе. А я хочу поехать вместе с тобой. Они уже немного знают о тебе. Я им писал… Карамат, ты поедешь со мной?
    — Я? С тобой в Октябрьск? Да это же совсем невозможно!
    — А почему?
    Карамат замялась.
    — Ну, во-первых, ты же сам понимаешь, что это неудобно,— тихо проговорила она. — А потом… Потом, работы сейчас у нас очень много. Ты слышал, что говорил Абовян? Надо работать день и ночь. Вот пойду домой, сварю папе ужин и опять вернусь на участок. А вечером вместе с прорабами будем устанавливать недельную норму для экскаваторов.
    — Все это так! Но какая может быть работа в выходной? А в Октябрьске мы побудем всего один день. Утром выедем, вечером вернемся. И что же тут такого неудобного?
    — Будем работать и в выходной. И вообще, Анвар, ты об этом даже не думай! Закончим канал, вот тогда вздохнем свободнее.
    — Так ты не хочешь? — упавшим голосом произнес Анвар. — Все мои предложения отклоняешь…
    — А что я еще отклонила?
    — Две недели тому назад, когда мы с тобой возвращались с работы, я спросил: «Mory ли я надеяться?» А ты ответила: «Не знаю». А это означает «нет».
    — И этим я тебя обидела?
    — Если это не обида, что же тогда является обидой? — возразил юноша.
    — Анвар! — воскликнула Карамат. — Нельзя так… Это же серьезные вещи... А ты спешишь... Ты же знаешь, что я тебе друг, так дай мне немножко подумать! Вот закончим строительство... Я ведь и своего отца почти не вижу. Все время расходимся. Я в ночную, а он в дневную смену. А ты говоришь о поездке...
    — Опять канал, опять строительство, — возразил юноша. — При чем тут все это? Ведь я люблю тебя. А ты...
    Заметив у ворот дома отца, Карамат почти бегом бросилась к нему, ничего не ответив Анвару, даже не оглянувшись на него.
    А тот, прислонившись к дубку, росшему у края дороги, растерянно и печально смотрел ей вслед. И только после того, как отец и дочь скрылись в доме, он быстрыми шагами пошел прочь. «Уеду, — думал ой. — Завтра же напишу заявление и уеду! Сколько раз в комсомольском комитете мне предлагали поехать учиться, а я все не соглашался. Не мог расстаться с Карамат. А она вовсе и не любит меня. Ну и не надо!..»
    Ночью он не, вернулся в общежитие, ночевал у своего друга Сабира Базарбаева в Кок-бугазе и на следующий день на работу вышел вместе с ним. За ночь его лицо осунулось, побледнело. Товарищи были удивлены. Но никто не мог вырвать у него ни слова признания. Работал Анвар молча, с каким-то особенным ожесточением. А во время перерыва куда-то исчез и вернулся только после обеда.
    Так продолжалось пять дней. Друзья его терялись в догадках.
    Вскоре строители Головного узла сдержали свое слово: работы на обводном канале были закончены в срок. Канал, прорытый со стороны Кок-бугаза, упирался в старое русло Инджик-Дарьи. Между новым и старым руслом оставалась лишь узкая перемычка. Экскаваторщики, работавшие до последнего дня в три смены, сегодня ночью не вышли к своим машинам: им тут больше нечего было делать. Только машина Бориса Ветрова стояла на середине перемычки.

    VI

    Все готово. Завтра праздник! Соберутся руководящие и партийные работники, ученые, представители различных фабрик и заводов города и тысячи людей, работавших на Головном... Воды старой реки потекут завтра по новому руслу.
    И вот наступило шестое марта.
    Строители поднялись чуть свет. Зазвучал баян, зазвенели песни и смех. Начались танцы, веселье. На столах появились вино, закуски.
    Анвар лежал на кровати, натянув на голову одеяло. Товарищи, после безуспешных попыток развеселить его, махнули на него рукой. Наконец он медленно стянул с себя одеяло. Увидев, что в бараке кроме него никого не осталось, он поднялся, умылся, оделся и, сев за стол, погрузился в раздумье. «Идти или не идти? А что там делать? Чтобы меня увидела Карамат, посмеялась надо мной? Чтобы она подумала, что я пришел ради нее? Нет, не пойду».
    Долго так сидел юноша. Потом, сжав кулак, он так ударил им по столу, что тарелка и консервная банка, стоявшие на столе, подскочили.
    — Нет! — решил он. — Надо идти. Это большой праздник!
    Когда Анвар подходил к стройплощадке, митинг уже шел полным ходом. Расталкивая людей; он пробился поближе к трибуне. Поднявшись на цыпочки, огляделся вокруг. Невдалеке от него стояла Карамат. Ему показалось, что девушка грустна. Не сияла, как обычно, улыбка на ее бледном лице, оно было словно встревожено, глаза кого-то искали по сторонам. Скрываясь в толпе, Анвар долго смотрел на нее, едва сдерживая слезы. Но не подошел к ней. На трибуне один из, почетных гостей заканчивал свое выступление.
    — ...Наше строительство занимает видное место в этой пятилетке,— говорил он,— сегодня мы празднуем нашу победу. Воды Инджик-Дарьи отныне потекут по новому каналу. Пройдут годы, на берегах реки засверкают огни электростанций, зазвучат гудки новых заводов и фабрик, вырастут прекрасные города, необъятные хлопковые поля Узбекистана напоятся влагой. Друзья, это не мечта, все это мы скоро увидим своими глазами.
    — Кто это... держит речь? — тихо спросил Анвар своего друга Сабира. — Лицо очень знакомое.
    — Это Юлдаш Ахунбабаев, — ответил Сабир.
    После того как оратор сошел с трибуны, машинист Ветров нажал на рычаг своего экскаватора, медленно поднял огромный тяжелый ковш и кинул его на узкую земляную перемычку. Мощные зубья вгрызлись в землю и рывком взяли огромный кусок грунта. Водам Инджик-Дарьи открылся путь. Река покинула старое ложе и с грозным ревом понеслась в канал.
    Тысячи глаз с восхищением наблюдали за этой волнующей картиной.
    Следя за первым валом хлынувшей по каналу воды, Анвар думал: «Говорят, что человеческая жизнь быстротечна, подобно воде. Нет, она не такова. Годы оставляют свои следы. Много хороших воспоминаний сохранится в моем сердце о днях, проведенных на Инджик-Дарье. Лучшие из них — о Карамат. Я уеду на учебу, не увижу ее больше, но печаль о ней останется навсегда».



  • ...В нынешнем году в один из апрельских вечеров на улице Старой Иржарской Джевдед Бекиров неожиданно встретился с Анваром. Виски Анвара серебрила седина, под глазами пролегла тонкая сеть морщин. Но выглядел он крепким. Оказалось, что работает он главным инженером на заводе. Джевдед был удивлен, узнав, что тот женат на Карамат и что у них трое детей — сын и две дочери.
    — Как же вы встретились, как нашли друг друга? — спросил он. — С тех пор, если не ошибаюсь, прошло уже двадцать два года...
    — В Ленинграде я закончил технологический институт и вернулся обратно,— улыбаясь проговорил Анвар. — И тут я узнал, что Карамат обо мне тоже тосковала. Ну и... — Анвар засмеялся. — Сейчас она работает у нас в конструкторском бюро.
    Джевдед начал расспрашивать о своих знакомых.
    — Ну, а как Ирада? Эта прекрасная гордая Ирада?
    — О, Ирада! Она до сих пор дружна с Карамат. После того как вы уехали с Инджик-Дарьи, она вышла замуж за инженера-электрика, родила сына и дочку, а потом почему-то разошлась с мужем. Теперь Ирада работает в научно-исследовательском институте. Недавно получили письмо от нее, и знаете откуда? Из Индонезии. Она там в научной командировке. При последней встрече, вспоминая прошлые годы, она знаете в чем призналась моей Карамат: «Помнишь Джевдеда», «червонного казака со шпорами»,— сказала она. — Это был единственный человек, которого я любила. Он сделал мне предложение, просил, чтобы я поехала с ним вместе... Но я не поехала. Почему? Кто ответит!..» И Карамат, вспоминая об Ираде, говорит мне иногда: «Как хорошо, что я дождалась тебя. А то все грустила бы, как она грустит о Джевдеде...»
    Постаревший Анвар смотрел на старого приятеля со счастливой улыбкой.

    1957 г.

  • Книги:

    Поэзия (2008)

    Сайлама эсерлер (2004)

    Я - ваш царь и бог (2004)

    Самотній пілігрим (2003)

    Сайлама эсерлер (1999)

    Ер делиджилер (1991)

    Теселли (1985)

    Чорачыкълар (1987)

    Юксек хызмет (1983)

    Фонари горят до рассвета (1982)

    Иблиснинъ зияфетине давет (1979)

    Сайлама эсерлер Том 1 (1976)

    Сайлама эсерлер Том 2 (1977)

    Фонари горят до рассвета (1973)

    Эльмаз (1972)

    Девушка в зеленом (1971)

    Фонари горят до рассвета (1970)

    Рузгярдан саллангъан фенерлер (1969)

    Если любишь (1964)

    Эгер севсенъ (1962)

    Если любишь (1961)

    Баарь эзгилери (1957)

    Омюр (1940)

    Эдебий Кърым (1940)

    Къызыл къазакънынъ йырлары (1935)

    Топракъ кульди кок кульди (1932)

    Произведения Шамиля Алядина, а также фотоматериалы и любая другая информация, размещенная на данном сайте, является интеллектуальной собственностью и защищена законом. Данная информация может быть использована исключительно в личных, информационных и некоммерческих целях. Не допускается копирование, распространение, передача третьим лицам, опубликование или иное ее использование в коммерческих целях без получения письменного согласия владельца авторских прав. При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна